Новые городские районы: между моральными паниками и научным исследованием
29 ноября 2019 г. в Высшей школе урбанистики прошёл научный семинар «Новые городские районы: между моральными паниками и научным исследованием», организованный Лабораторией социальных исследований города ФГРР при поддержке Республики учёных.
Основными докладчиками на семинаре стали участники международного проекта Estates after transition, посвященного изучению районов массовой жилой застройки Восточной Германии, России и Эстонии. Презентации коллег были основаны на материалах проекта, а также их предыдущих исследований новых районов Санкт-Петербурга.
Будущее «легендарное гетто Питера» : воображаемая маргинальность нового жилого района
Отправной точкой анализа «гетто» – популярного конструкта, широко применяемого для описания пространств российских городов, стал случай ЖК Северная долина в Санкт-Петербурге. Именно он периодически идентифицируется как гетто экспертами и журналистами. Презентация Любови Чернышевой и Эльвиры Гизатуллиной была выстроена как ответы на вопросы: что такое гетто? как и для чего это понятие сегодня используется разными участниками городской жизни? как это меняет его смысл? почему конкретный район называется гетто? Авторы проследили трансформацию понятия гетто в социальных науках и показали, как происходит его постепенное превращение из научной категории, предложенной Льюисом Виртом (“The Ghetto”), в моральную категорию, которая теряет аналитический смысл.
Исследовательницы обратили внимание на многозначность и изменчивость смыслов термина гетто, на его активное использование городскими экспертами. Так, в Санкт-Петербурге начала 2000-х в медийном дискурсе гетто назывались места проживания иноязычных мигрантов, а в 2010-е это понятие плотно ассоциировалось с новыми жилыми районами города. Сегодня в медийном дискурсе, по мнению Любови и Эльвиры, можно выделить два типа гетто, которые существуют одновременно. В обоих случаях мы имеем дело с воображением, а не с городскими реалиями. Гетто-в-настоящем – это представление о существующем районе как о неблагополучном, населенном бедными, атомизированными приватистами. Гетто-в-будущем – образ будущего неблагополучия, включая физическую деградацию инфраструктур района, а также изменение состава его жителей на менее обеспеченных и менее статусных. Оба воображения основываются на особенностях материальной и пространственной организации района. Петербургские новостройки кажутся критикам визуально похожими на послевоенные модернистские жилые комплексы в странах Западной Европы, которые в некоторых (но не во всех) случаях становились неблагополучными районами, хотя причины этого феномена выходили далеко за рамки их материальных особенностей.
Исследовательницы сравнили смыслы, которыми гетто наделяется в риторике экспертов, с реалиями новых районов. Проведенные коллегами исследования показывают, что в новых районах живут достаточно состоятельные горожане, которые могут позволить себе купить квартиру. Также практики, которые складываются в локальном сообществе, отличаются от тех, что тиражируются в медийном дискурсе. К примеру, существующие практики одалживания и обмена вещами, создания коллективной безопасности позволяют говорить о производстве «городских совместностей» (англ. urban commons), что является полной противоположностью воображаемому представлению об отсутствии социальной жизни в новостройках такого типа. Эксперты, говорящие о новых жилых районах как о «гетто», становятся акторами, которые превращают район в «гетто»: в той логике, которую они очерчивают, разочарование горожан в новом жилье является первой ступенью «геттоизации». Стигматизация территории экспертами подталкивает именно к разочарованию. Этот процесс можно рассматривать как пример теоремы Томаса: если ситуация определяется как реальная, то она реальна по своим последствиям.
Что (не) так с хрущевками? Конструирование проблемы домов первых массовых серий в Санкт-Петербурге
Доклад Екатерины Кораблевой и Ирины Широбоковой был посвящен формированию негативного образа хрущевок. По мнению коллег, обсуждение хрущевок имеет прямое отношение к разговору о современных новостройках. Во-первых, хрущевки являются примером раннего этапа массовой комплексной застройки. Во-вторых, они, как и современные новостройки, сегодня рассматриваются как источники социальных проблем. В своем выступлении исследовательницы обратили внимание на различия в означивании городской застройки как проблемной. Например, во Франции, проблемной – то есть не соответствующей современным стандартам качества жилья и социальной жизни – признается многоэтажная модернистская жилая застройка. В России же проблемными считаются малоэтажные здания – пятиэтажные хрущёвки, выступающие первоочередными объектами сноса.
Исследовательницы обратили внимание, что реновация в Санкт-Петербурге развивалась по собственному сценарию. Предусматривалось, что снос старых и постройка новых домов будут оплачиваться исключительно из средств девелоперов, а не из бюджета города. По плану реновации, переселение жильцов должно было происходить в пределах одного квартала. Однако в большинстве случаев девелоперы не нашли территорий достаточного масштаба, чтобы проект реновации стал прибыльным. Темпы реновации сдерживались градостроительными нормами, принятыми под влиянием ее противников, а также проблемой «последних жильцов» – собственников квартир, которые отказываются подписать договор об участии в реновации и продолжают жить в домах, предназначенных для сноса. Таким образом, из-за влияния разных факторов за 10 лет программа реновации в Санкт-Петербурге была выполнена только на 3,5%.
Запуск программы реновации стал триггером «моральных паник» в отношении сохранившихся хрущёвок. Для создания их негативного образа использовались два аргумента: физическая ветхость зданий и их «моральное устаревание» – неприспособленность к жизни современных горожан. Екатерина и Ирина показали, что техническое состояние зданий во многих случаях лишь означивается как критическое, не являясь таковым в реальности. По мнению исследовательниц, технические проблемы зачастую появляются из-за социальных рассогласований – неэффективной работы управляющей компании, сложностей в кооперации жителей. Одной из причин этого является фрагментированная структура собственности: социальные наниматели, собственники квартир, арендаторы не могут эффективно решать вопросы, связанные с управлением общей собственностью, в том числе, проблемы инфраструктуры.
Эволюция страха вокруг домов первых массовых серий в Санкт-Петербурге привела к тому, что если в начале 2000-х их техническое состояние оценивалось как приемлемое, сами дома – как подлежащие реконструкции, то в конце 2010-х их состояние уже считалось близким к ветхому, и здания стали считаться подлежащиму к сносу. В качестве основного доказательства их ветхости использовалось состояние стыков между панелями. Это стало ключевым аргументом в поддержку реновации, поскольку достаточно быстро выяснилось, что не существует достоверных процедур определения технического состояния стыков, а значит, оно может быть предметом спекуляций: именно состояние стыков было призвано доказать, что здание находится в плачевном состоянии и не может быть восстановлено.
Стигматизация хрущевок, а также неопределенный юридический статус территорий, входящих в программу реновации, привели к постоянному откладыванию сроков технического обслуживания зданий, уменьшили заинтересованность управляющих компаний в поддержании домов в приемлемом состоянии, осложнили действия муниципалитета по благоустройству территорий. Все это многократно ускорило износ домов.
В болезни - лекарство? Насколько «порочен» «замкнутый круг» строительства жилых массивов в городах 20 и 21-го века
Олег Паченков, руководитель проектов Центра гуманистической урбанистики «UP» Европейского университета в Санкт-Петербурге, рассказал о витках развития массовой жилой застройки в России и Советском Союзе. Строительная отрасль в России была и остается нацеленной на максимизацию прироста квадратных метров и увеличение обеспеченности жильем. При этом на каждом этапе массовой жилой застройки в СССР и России сохраняется фокус на переосмысление предыдущей формы жилья. Такие закономерности, по мнению исследователя, можно уловить и в жилищной политике других стран. Однако если сравнивать аргументацию необходимости строительства и сноса жилья, в России чаще всего преобладают технологические (степень износа и ветхость конструкций) и моральные аргументы («достойные условия жизни»), тогда как в Европе – социокультурные (сегрегация и концентрация социальных проблем).
Лаборатория социальных исследований города благодарит коллег за выступления на семинаре, содержательные и вдохновляющие доклады, а также гостей за проявленный интерес и продуктивное обсуждение. Выражаем благодарность Республике учёных за поддержку мероприятия.