Публикации
This paper focuses on the Tsoi Wall in Moscow, an iconic place on Russia’s music map that appeared in Moscow in 1990 in memory of the cult Soviet rock musician Viktor Tsoi, to develop a framework for studying non-auratic music place—that is, places that are not connected with the biographies of musicians or musical events, but emerge directly from the experiences of visitors and fans. These places are constantly negotiated and only lightly formalized, but are nevertheless enduring. To analyze this type of place, we propose a concept of institutionalization “in becoming.” The case of the Tsoi Wall reveals that light formalization (vague and changing positions and rules, and openness to different interpretations of a place and ways of using it) leads to the recognition of the place as a significant one and to its popularity. We put institutionalization “in becoming” in a wider context and juxtapose it with well-studied musical places in Europe and the US.
Конструирование памятного ландшафта города – комплексный процесс, на который воздействуют различные заинтересованные группы, между которыми возможны конфликты интересов. Этот тезис разворачивается в статье с опорой на результаты эмпирического исследования мемориального ландшафта городской среды Белозерска как малого города Вологодской области. Проведя краткий обзор исторических вех развития города, автор фокусирует внимание на трех мемориальных инициативах: проекте о традиционном рыболовецком промысле, проекте о финно-угорских корнях населения города и внешней инициативе по консервации руин церкви Рождества Христова в Крохино. Опираясь на материалы интервью с участниками мемориальных инициатив, а также с представителями городской власти и незадействованными в работе над проектами местными жителями, в статье уточняется механизм возникновения и развития коллективной заинтересованности в превращении того или иного сюжета в публичное место памяти, где существенную роль играет его оправдание с позиций логики «мира рынка» и логики «домашнего мира».
В данной статье предпринимается попытка выявления базовых составляющих феномена городской атмосферы через анализ его происхождения, становления и эволюции в разных научных областях. В тексте рассматриваются различия между оттенками городской атмосферы, возможность применения механизмов функционирования атмосферы физической к атмосфере города, а также их дальнейшего использования при разработке комплексной модели изучаемого явления.
В статье рассматривается специфика городской памяти и мест, связанных с памятью о культурных героях в современных российских городах. Авторы изучают неконвенциональные места памяти, возникающие спонтанно и поддерживающиеся разными агентами и сообществами на протяжении десятилетий. Основной сюжет статьи – жизнь мест, посвященных памяти Виктора Цоя, лидера культовой рок-группы «Кино», появившихся после гибели музыканта в августе 1990 года. Статья отвечает на вопросы: как, почему и благодаря кому сохраняется память о музыканте в городской среде? В статье приводятся аргументы, что долговременность памяти о Цое в городе связана с несколькими взаимодополняющими обстоятельствами. Во-первых, с демократизацией агентов поддержания памяти – утратой значения «специализированных» сообществ-хранителей памяти и включением в ее поддержание всех заинтересованных горожан и приезжих. Во-вторых, с усложнением регистров и диверсификацией памяти о Цое – воспоминания о рок-музыканте у посетителей «мест Цоя» усиливаются воспоминаниями о собственном прошлом, своих предыдущих посещениях места и связанных с ними событиях, жизни страны. Таким образом, эмоциональная связь с местами Цоя или борьба за них становится борьбой за собственное прошлое, за право присутствовать в городской среде. В-третьих, длительность памяти также связана с относительно открытыми сценариями мест Цоя, допускающими множество способов действий, а значит, и постоянное обновление репертуаров gоддержания памяти в зарегулированной среде российских городов. В-четвертых, долговременность памяти о рок-музыканте связана с особенностью географии мест Цоя – их расположенностью в центральных городах России, с удобной транспортной доступностью, облегчающей их посещение всеми желающими
Статья посвящена страху и тревоге, которые возникают у женщин при передвижении по городу и которые связаны с насилием со стороны мужчин. Эта тема активно развивалась в рамках англо-американской феминистской географии и криминологии еще в 1970–90-х годах. Я предпринимаю попытку ответить на вопрос: в каких городских ситуациях женщины испытывают такого рода страх и тревогу. В качестве теоретической рамки и языка описания используется подход географа Дорин Мэсси, дополненный идеями из области эмоциональной географии и социологии эмоций. Отвечая на поставленный вопрос, я опираюсь на материалы 10 полуструктурированных интервью с молодыми женщинами в возрасте от 18 до 25 лет, жительницами нецентральных районов Москвы и ближнего Подмосковья. Анализ включает в себя две части. В первой части я говорю о конструировании страхов, связанных с женской безопасностью. В ней, во-первых, проводится различение между страхом и тревогой. Во-вторых, обращается внимание на агентов, участвующих в конструировании страхов-угроз. Во второй части я описываю городские ситуации как сочетания «пространственных историй» (термин Мэсси), приводящие или не приводящие к возникновению страха и тревоги. Они рассматриваются как гендерные порядки, характеризующиеся властным доминированием мужчин. Женские страхи при этом воспроизводятся независимо от того, предпринимают ли мужчины те или иные действия, свидетельствующие о явной угрозе безопасности. Сочетания материальной городской среды (улицы, транспорт, освещение и т.д.), людей в ней находящихся («безопасных других», «сомнительных личностей», «спутников»), природных (время суток) факторов подвижны, изменчивы, ситуативны и не могут быть сведены к какой-либо «формуле страха». Важной частью таких гендерных порядков, связанных со страхом и тревогой по поводу угрозы насилия со стороны мужчин, являются стратегии совладания. Они изменяют распределение властных отношений внутри ситуации, меняя сами женские пространственные истории.
